«Надежды мало, состояние критическое…» Никита полтора дня пролежал в коме без помощи

Никита много плачет. Ему часто больно. Когда врач-физиотерапевт пытается размять его, делает упражнения, разгибая его скованные спастикой руки. Когда медсестры перекладывают его со спины на бок или присаживают в постели. Никита плачет почти при любом прикосновении и успокаивается, только когда Екатерина обнимает его. Прижимает к себе по-мальчишески угловатое, неуклюжее, двухметровое тело и баюкает семнадцатилетнего сына, как маленького.

До трагедии

Они жили втроем в небольшом поселке Тербуны в Липецкой области. Никита учился в школе, родители работали. В сентябре 2021 года от ковида умер глава семьи, а еще через год случилось второе несчастье, с Никитой.

Эта машина, пятерка «жигули», была для мальчика главным наследством от папы. Никита перешел в 11-й класс и сразу записался на уроки вождения, собирался сдавать на права. Пока учился, возился в гараже с папиной машиной. Ремонтировал, готовил к покраске. Екатерина смеялась: «Что ты с ней возишься?! Сдашь на права, лучше Ниву тебе купим, будем за грибами ездить». Но Никите хотелось отремонтировать именно эту машину — папину.

23 сентября Екатерина уезжала на учебу по работе. Никита должен был провести день и ночь у бабушки. Попрощались, обнялись. «Но к бабушке он, видимо, не дошел», — говорит Екатерина. Когда она вернулась домой спустя сутки и позвонила: «Как там сынок, не пора ли домой?», бабушка ответила, что Никита к ней не приходил. Екатерина испугалась, стала звонить друзьям-одноклассникам сына, бегала по поселку, а потом «сердце подсказало заглянуть в гараж». 

Никита полулежал на левом боку на сидении машины. Он был в коме.

В тот день парень решил перед тем, как отправиться ночевать к бабушке, проведать любимую машину. Зашел в гараж, завел двигатель, сел в машину, чтобы согреться, и уснул. Как потом установят, машина проработала примерно два часа и заглохла.

До трагедии

«Топливный бак был не полным, и если бы машина не заглохла, исход был бы совсем другим: Никита не выжил бы», — говорит Екатерина. Но в закрытом гараже и двух часов хватило, чтобы мальчик отравился угарным газом. 

По трагической случайности, из-за отъезда мамы, он пролежал полтора дня без помощи, без движений, в коме — так долго, что на левом ухе, боку, бедре и руке образовались язвы-пролежни.

Мальчика срочно доставили в реанимацию местной больницы, а на следующий день утром на реанимобиле перевезли в Липецк. «Со мной долго разговаривал реаниматолог, — вспоминает Екатерина. — В конце концов сказал: “Ваш ребенок очень тяжелый, можем не довезти, но беру его под свою ответственность”. Я ответила: “Довезете, должны довезти”».

В Липецкую больницу Никита доехал. Здесь, в реанимации, он провел два с половиной месяца. Тяжелое отравление угарным газом, гипоксический отек головного мозга, внутримозговое кровоизлияние левой лобной доли, кома, токсическая полинейропатия — поражение нервов токсинами. А также тетрапарез — отсутствие движений в ногах и руках, контрактуры в суставах и острая почечная недостаточность. 

Целый месяц Никита был на ИВЛ. Врачи говорили Екатерине: «Надежды мало: состояние критическое, почки никогда не заработают». Но через месяц почки «включились», а Никита задышал самостоятельно.

«Это были наши главные успехи, больше плюсов Никита не давал. Нам было сказано: “Забирайте сына, отдавайте в паллиатив”, — говорит Екатерина. — Я помню, как ответила, испугавшись: “Зачем, у нас есть дом, мы будем жить вдвоем”. К тому же Никиту даже не начинали лечить по неврологии».

Она добилась перевода сына в неврологическое отделение, сама была с ним постоянно в палате. Никите провели две операции по заживлению пролежней. Именно там, в неврологии, Никита стал выходить из вегетативного состояния в малое сознание: узнавать голос мамы, оборачиваться на звуки, шевелить губами и… плакать.

Еще через два месяца удалось перевести Никиту в Национальный медицинский исследовательский центр психиатрии и неврологии им. В.М. Бехтерева в Санкт-Петербурге. Здесь Екатерина с сыном находятся до сих пор.

Никиту активно лечат: проводят стимуляцию мозга, установили гастростому — специальную трубку для питания в желудок. «Я все же кормлю его и с ложечки понемногу, — рассказывает Екатерина, — йогурт, фруктовые пюре. Чтобы мозг и мышцы не забыли, как это — глотать и жевать пищу».

Пока в малое сознание Никита выходит эпизодами. «Иногда он оборачивается на мой голос, следит за мной глазами и даже слушает разговоры вокруг, например, может заплакать, когда говорим об отце.

Он хорошо жует и глотает, открывает рот, когда подносишь ложку, реагирует на боль плачем и даже криком. Конечно, эмоции, даже плач — это хорошо, но он успокаивается, когда я обнимаю его».

И все же часто Никита «отключается», забывает о том, что происходит вокруг, уходит в себя. Его нужно пробуждать, «вытаскивать» в малое сознание с помощью врачей-реабилитологов, психологов, эрготерапевтов. Это долгий путь, и начинать его нужно как можно раньше, пока есть динамика.

Таких тяжелых пациентов, как Никита, берут на реабилитацию только несколько реабилитационных центров, в том числе РЦ «Три сестры».

«Мне уже рассказали примерный план: Никиту будут высаживать в коляску — он высокий, двухметровый, сама я не могу усадить его, только в постели. А еще будут разрабатывать глотание, речь, снижать болевой синдром из-за контрактур и спастики. Разрабатывать руки и ноги — в ногах уже появились движения».

Очень постепенно и осторожно Никиту будут пробуждать к жизни. Надежда есть, огромная надежда. «Три недели назад я впервые заметила, как он улыбнулся — мимолетная, слабая улыбка», — говорит Екатерина. 

Она обнимает своего большого, взрослого уже мальчика, и на несколько минут все становится как прежде — мама и сын вдвоем, им ничего не страшно. Помогите, пожалуйста. 

Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.