Чиканков Артемий. «У тебя в голове “шарик”, его нужно удалить, чтобы не тошнило», – сказала мама Артему перед операцией

Сильные головные боли у Артема начались как-то вдруг – прошлым летом, во время отдыха на море. «Может, это из-за смены климата?» – думала мама и давала сыну обезболивающие. Таблетки помогали, но лишь на время. Боль настойчиво заявляла о себе и после возвращения домой. К ней присоединились тошнота и рвота. 

Мальчику сделали МТР. На снимках врач увидел «новообразование размером 3,5 на 5 сантиметров, похожее на медуллобластому».

«Я лингвист. Когда услышала слово “бластома”, сразу все поняла. Заканчивается на “ома”, значит опухоль. Я такими глазами смотрела на врача… А она начала меня успокаивать: “У вас никаких метастаз нет. В клинике Бурденко технологии, как в Швейцарии. Все будет здорово, ребенок останется полностью сохранным», – вспоминает Юля.

Через неделю Артема госпитализировали в московскую клинику. Мама ему объяснила: «У тебя в голове “шарик”. Его нужно убрать. Ты же не хочешь, чтобы тебя все время тошнило?» Пугать ребенка фразами про «разрезы и распилы черепа», которые слышала от других родителей, она не стала. Напротив, постаралась успокоить и ребенка, и себя: «Ты будешь спать, будет небольно!» Всю серьезность операции на головном мозге она прекрасно понимала. Но врач уверенно сказал: «Да Артем жить будет до 150 лет!»

Операция длилась больше двух часов. Как оказалось, опухоль начала врастать в ствол головного мозга. «Долго пришлось отдирать – как картонку, прилепившуюся к другой картонке», - сказал нейрохирург.

От наркоза Артем отошел довольно быстро. Открывал глаза, пожимал, когда просили, руку.  «Все прошло хорошо», – заверил врач. Но неожиданно состояние Артема стало ухудшаться. Температура подскочила до 40. Ему было тяжело дышать. Пришлось подключить к ИВЛ. 

«Реанимирующей таблетки нет. Надо ждать», – говорили маме Артема. И она ждала. Верила, что вот-вот все придет в норму. Но на третий день случился послеоперационный мозжечковый мутизм (резкая потеря речи), вскоре началась гидроцефалия. Артему установили шунт для вывода излишков спинномозговой жидкости в брюшную полость. Состояние оставалось тяжелым. Ребенок не говорил, не ходил.

Спустя две недели после операции новое испытание – стрессовое кровотечение Кушинга, специфический ответ ЦНС на операцию на головном мозге. В двенадцатиперстной кишке Артема хаотично возникали и кровили язвы. Гемоглобин упал до критически низких показателей.

Артем с мамой

Внутреннее кровотечение пытались остановить 1,5 месяца разными способами. Одни язвы переставали кровить, другие начинали. Хирург говорил, что это может быть до бесконечности, и принял решение снова оперировать.

Выйти из мутизма Артем должен был обязательно. Сам. Но когда это произойдет, его маме никто точно сказать не мог.

«9 ноября Артему исполнилось 7. Мы принесли ему воздушные шарики, включили мультики. Вдруг услышали “ха-ха” на каком-то смешном моменте и поняли, что он всё понимает! “Разговаривать” глазами мы с ним не могли. После операции у него был полный “рассинхрон”: один глаз смотрел вбок, другой – вверх. Я придумала “говорить” пальцами: один – это “да”, два – “нет”. Вскоре Артем заговорил шепотом, потом все громче», – рассказывает Юля.  

За несколько дней у Артема полностью восстановилась речь. Опасения, что у него может быть потеря памяти – частичная или полная, – к счастью, не подтвердились. Питательный зонд он вытащил сам со словами «он мне мешает!» И тут же, с согласия диетолога, попросил заказать любимую пиццу.

Движения в руках и ногах стали появляться, но подняться Артем не мог. Мышцы ослабли. Врачи отмечали левосторонний парез.  Лучевую терапию ребенку делали уже в Питере. Мама ему объяснила: «Это чтобы “шарик” снова не появился. Надо просто полежать и все. 30 раз».

Пока примеряли специальную маску на голову для лучевой терапии, Артем плакал. «Может, сделаем под наркозом?» – предложили врачи. Но мама отказалась: «У нас их уже было больше 10. И еще 30?! Вы Тёму не знаете! С ним всегда можно договориться. Он просто боится всего нового, неизвестного. С осторожностью относится к новым обстоятельствам, вкусам».

После первой процедуры врачи похвалили Артема за смелость. Больше он не плакал. Только каждый раз считал, сколько лучей ему осталось. А однажды спросил маму: «А у тебя такого не было?» Когда мама ответила «нет», добавил: «Я надеюсь, у твоего следующего ребенка такого не будет».

Первые шаги с опорой на ходунки Артем сделал в реабилитационном центре в Подмосковье.  «Я Тёме говорю: “Ты уже выздоровел! “Шариков” в голове нет. Осталось восстановить хождение. А то как ты будешь летом с девчонками играть?” У сына в деревне, где живет бабушка, есть две подружки-близняшки. Они всегда вместе на великах катались, домик из веток под деревом строили, с котами играли. Сейчас они – одна из мотиваций», – улыбается Юлия.

Артем с другом

В конце мая у Артема начнется очередной этап лечения – курсы химиотерапии. А до этого обязательно нужно максимально восстановиться. Собрать деньги на первую реабилитацию ему помог фонд Константина Хабенского. Сейчас Тёме нужен еще один курс. И тогда он будет ходить.

Артем пообещал маме, что, когда вырастет, изобретет телепорт, чтобы на дорогу из родного Тольятти в Москву, Петербург или куда-то еще не уходило столько времени. Признается, что устал от дорог и очень хочет поскорее оказаться дома. Скучает по своей комнате, игрушкам, а главное – по друзьям, которых не видел больше полугода.

Поможем Артему поскорее выздороветь. Окончательно!

Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.