Иванова Алина. «В ванную Алина зашла здоровой, а оттуда ее вынесли на руках»

– Мам, вы же придете ко мне на последний звонок с большим букетом цветов? У меня будет аттестат с отличием за 9-й класс.

– Алин, ну, конечно, придем.

Увидев, что дочь собралась в ванную, Жанна проводила ее улыбкой. Спустя 10 минут она услышала звук упавшей швабры и подумала: «Дочка мыться закончила, убирает за собой». Но прошло 5 минут, потом еще 5, а та не выходила. Жанна стала прислушиваться, но кроме звука льющейся из крана воды ничего не услышала.

Когда они со старшим сыном открыли дверь, Жанна увидела Алину. Та полусидела-полулежала на полу, облокотившись на стену.

«Не дышит… Пульса нет… Сердце остановилось…»

Жанна много лет работала медсестрой в реанимационном отделении, видела всякое. Но она и подумать не могла, что когда-нибудь увидит клиническую смерть своей 14-летней дочери, которая до этого ни разу даже в больницах не лежала. В состоянии шока она «начала кричать, плакать, ползать вокруг Алины, а руки делали свое»: непрямой массаж сердца, искусственное дыхание рот в рот. 

Крикнула мужу, чтобы тот срочно вызывал скорую, а сына попросила принести коробку с лекарствами. Пока ставила Алине капельницу, краем глаза увидела, что младшая дочка забилась в угол и плачет.

К моменту приезда скорой Жанна смогла вернуть Алину к жизни. Та была в сознании, смотрела, дышала, но не могла разговаривать. Врачи предположили, что девочка отравилась угарным газом, но прибывшие бригады МЧС и полиции утечки в газовой котельной не обнаружили.

По дороге в больницу Нальчика Жанна рассказала врачам, что несколько месяцев назад Алина переболела коронавирусом. Правда, в легкой форме – просто не чувствовала запахов.

Еще вспомнила, что примерно за 2 недели до всего случившегося, Алина вдруг посетовала: «Мам, выучила стихотворение и тут же забыла». Жанне тогда показалось это очень странным. У Алины с детства была отличная память. 

На школьных олимпиадах дочка занимала призовые места. Всегда много читала. Прекрасно знала кабардинский, русский, английский и немецкий языки. Самостоятельно изучала корейский и турецкий, фильмы на них смотрела. Плела из бисера, училась играть на фортепиано, танцевала национальные танцы. После школы Алина собиралась учиться в Москве, в медицинском – на невролога. Хотела помогать детям.

«Разве такой ребенок может вдруг забыть стихотворение?!» – переспрашивала Жанна врачей скорой. А те удивленно качали головой.

В больнице Нальчика она буквально по пятам ходила за всеми специалистами. Узнала, что Алине диагностировали сильный отек мозга и заговорили про последствия коронавируса.

«Первые сутки у Алинки было небольшое улучшение. Она выполняла команды “сожми руку”, “высунь язык”, а потом – резкое ухудшение. Она смотрит в одну точку и ни на что не реагирует», – рассказывала Жанна домашним по телефону.

Она старалась держаться, но состояние дочери ее очень пугало. Когда врачи приняли решение отправить девочку в петербургскую клинику, полетела вместе с ней, наняв реаниматолога в качестве сопровождающего. «Я медсестра, а нам нужен доктор», – объясняла она.

После полного обследования Алине исключили ряд заболеваний, в том числе генетических. Консилиум в Санкт-Петербурге поддержал версию коллег из Нальчика и связал отек мозга с коронавирусом.

«Девочка усиленно занималась, нервная система была истощенной. Туда и ударило», – услышала от врачей Жанна.

После того, как угроза жизни миновала – Алине сняли отек мозга и остановили дистонические атаки (резкие непроизвольные сокращения мышц), – они с дочкой вернулись в Нальчик и продолжили лечение там. Девочка находилась в вегетативном состоянии, но дышала сама. Установить гастростому Жанна не разрешила: «Дочка сама глотает. Поставите трубку – забудет, как это делать».

На первую реабилитацию по ОМС Жанна привезла дочку во Владикавказ. Там Алина вышла в малое сознание, научилась держать голову и недолго сидеть с поддержкой. А в санатории в Пятигорске Жанна услышала первое нечеткое слово «папа» и улыбнулась: «Алина с детства была больше папиной дочкой. В садике заплачет и начинает звать: “Папа! Папа!”»   После этого они вместе прошли еще курсы реабилитации – платные. Собрать деньги помогли благотворительные фонды «Русфонд» и «Помощь».

Сейчас Жанна радуется, что коляска дочке больше не нужна: она ходит сама под ее визуальным контролем, неровно, но не падает. Руки – да, зажаты, их предстоит разрабатывать, но чистить зубы, есть вилкой и снимать самостоятельно брюки Алина может. Во рту у нее «каша», но близкие научились понимать то, что она пытается сказать. Школьную программу забыла, а вот кабардинский и русский языки помнит. Совсем недавно в памяти стали всплывать отдельные эпизоды и имена друзей. Алина даже вспомнила тот день, когда «ничего не предвещало беды»: как включила воду, но не успела принять душ, как попыталась, но не смогла открыть дверь ванной, чтобы позвать на помощь.

«Точного диагноза дочке не поставили до сих пор, хотя прошло уже 2 года. Пишут “органическое поражение головного мозга”. Я и сама не знаю, с чем связать тот случай: здоровая девочка зашла в ванную, а оттуда ее вынесли на руках. Хотя, чего уже разбираться… Главное сделать все, чтобы Алине было лучше. Нужно реабилитацию продолжать», – говорит Жанна.

Помогите семье собрать средства на новый курс реабилитации для Алины.

Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.