Журавлев Владимир получил систему для деплеции Т-лимфоцитов

Владимир Владимирович (фото: Александра Губина)

Владимир Владимирович – врач анестезиолог-реаниматолог в Национальном медицинском исследовательском центре гематологии, кандидат медицинских наук. Много лет спасал жизни людей, в том числе онкобольных. 11 лет назад узнал, что болен сам. У него диффузная B-крупноклеточная лимфома – опухоль из лимфоцитов, которая развивается в лимфоузлах. Он прошел несколько курсов высокодозной химиотерапии, ему удалили селезенку, сделали аутологическую трансплантацию (пересадку собственных стволовых клеток для восстановления кроветворения после химиотерапии). В начале прошлого года ему поставили диагноз “острый миелоидный лейкоз”. Это рак кроветворной системы организма. Сейчас Владимиру Владимировичу нужна срочная трансплантация костного мозга от донора-родственника с обработкой стволовых клеток, чтобы не было реакции “трансплантат против хозяина”. На приобретение системы для деплеции (очищения) Т-лимфоцитов необходим миллион рублей. У Владимира Владимировича таких денег нет. Материальные ресурсы семьи за время борьбы с болезнью полностью исчерпаны. Владимир Владимирович уже несколько месяцев не работает, жена на пенсии.

Москва. Центр гематологии. Отделение трансплантации костного мозга. Бокс 834… Сейчас Владимир Владимирович может выйти из него только в сопровождении коллег и только в маске, в случае если у него очередное обследование.

Фото: Александра Губина

В Центр гематологии он пришел работать в декабре 2006 года. 12 лет лечил здесь людей. Теперь лечат его. Его же коллеги.

“Я с детства мечтал быть врачом. Может, повлияли рассказы отца о том, как спасал людей во время войны. Его призвали на фронт со второго курса мединститута. Он участвовал в битве за Москву – как фельдшер. В 1943 году его ранило, осколок остался в легком до конца жизни…  После войны папа выучился на зубного техника, преподавал в медучилище. Мама была агрономом по профессии, но тоже преподавала – в сельхозинституте. Помню, как нам с братьями в детстве купили медицинский набор: сумку, шприцы, стетоскоп. Мы натягивали на голову медицинские шапочки и лечили друг друга. Могли даже маму с папой “послушать”, – вспоминает Владимир Владимирович.

Фото: Александра Губина

Добрый, спокойный, рассудительный… Он всегда готов был прийти на помощь. Учителя в школе говорили: “Быть ему врачом”.

И он действительно им стал. Поступил в медицинский институт в Перми, хотел работать хирургом.

На практике в Березняках познакомился с будущей женой Татьяной. Она училась в том же институте. Только специальность выбрала другую – отоларинголог. Поженились они после 5 курса и вместе уже 36 лет.

“После окончания института нас с женой отправили работать в маленький городок Нытва в Пермском крае. Мы-то думали: лес, пруд рядом с домом, будем гулять, наслаждаться природой… Но мы даже к родителям в гости съездить не могли. Все время работали. Нас и ночью вызывали. Специалистов в районе не хватало. Приходилось и в поликлинике работать, и в больнице дежурить. Но мы были молодые, было интересно. Там же у нас с женой родился малыш”, – рассказывает Владимир Владимирович.

Фото: Александра Губина

Первые полтора года он работал районным хирургом. Но бригаде экстренной помощи очень нужны были анестезиологи-реаниматологи. И Владимир Владимирович снова пошел учиться – чтобы помогать и лечить. Как сам признается, его “впечатляло, когда человек становился здоровым после болезни”.

Из Нытвы они с женой и с маленьким сыном Никитой переехали в Киров. Владимир Владимирович работал анестезиологом-реаниматологом в роддоме, потом перешел в НИИ гематологии и переливания крови, в отделение трансплантации костного мозга.

“В детстве я много раз был у папы на работе. Когда мама уезжала куда-то по делам, он брал меня с собой на дежурства. Я в больнице и уроки делал. Раз или два даже Новый год там встречал. Я видел онкобольных – взрослых и детей. И очень переживал. Любая онкология – это страшно. Особенно тяжело, когда болеет ребенок. Папа старался помочь всем. Я им очень гордился и горжусь”, – рассказывает сын Владимира Владимировича Никита.

Фото: Александра Губина

В НИИ гематологии и переливания крови Владимир Владимирович практически жил. Днем работал, а по ночам, во время дежурств, писал диссертацию. Тема, в которой он хотел разобраться, – заготовка тромбоконцентрата методом тромбоцитофереза (выделение тромбоцитов из донорской крови).

“Когда я пришел работать в Кировский НИИ, никаких сепараторов (аппаратов, которые выделяют из крови только тромбоциты, а саму кровь возвращают донору) у нас не было. Сказывалась нехватка средств. А нам нужно было лечить больных. Когда у человека лимфома или лейкоз, уровень тромбоцитов в крови падает. Это значит, что могут возникнуть кровоизлияния в головной мозг и жизненно важные органы. В 1990-е годы с донорами была проблема.  Поэтому необходимо было разработать такой тип контейнеров, чтобы получать терапевтическую дозу тромбоконцентрата от одного донора, а не двух-трех. Вообще, два донора – это иммунная нагрузка на человека», – объясняет Владимир Владимирович.

Фото: Александра Губина

Технику заготовки тромбоцитов ему с коллегами разработать удалось. В 2005 году он успешно защитил диссертацию, стал кандидатом медицинских наук. И вскоре с семьей (у него уже было двое детей – сын и дочка) переехал в Москву. Полгода работал анестезиологом в городской больнице, потом перешел в Национальный исследовательский центр гематологии. Днем учился, опять осваивал новую специальность – врач-трансфузиолог (ответственный за переливание компонентов крови), вечером работал.

В августе 2007 Владимир Владимирович неожиданно заболел. Поднялась температура под 40, лихорадило, были увеличены подмышечные и паховые лимфоузлы. “Я думал, у меня вирусная инфекция. Прошел обследование в своем же гематологическом центре. В итоге взяли пункцию костного мозга и поставили диагноз “диффузная B-крупноклеточная лимфома”. Я был в шоке, конечно... Никто же до сих пор не знает, откуда берется рак. Десятки причин называют. Может, наследственная предрасположенность. У меня папа ушел от рака, мама – от лимфомы, у тети был хронический лимфолейкоз. Мой брат-близнец не заболел, а вот у меня проявилось”, – говорит Владимир Владимирович.

Фото: Александра Губина

Очаги поражения, как показало обследование, были во всех органах – в легких, селезенке, печени, забрюшинном пространстве. Злокачественных клеток не было только в костях и головном мозге. Коллеги-врачи назначили Владимиру Владимировичу 8 курсов высокодозной химиотерапии. Уже после первых курсов очаги исчезли во всех органах, кроме селезенки. Ее, к сожалению, пришлось удалить.

Ремиссия продолжалась 6 лет. В это время Владимир Владимирович, как сам говорит, жил нормальной жизнью. Появились силы, а с ними и небольшой сад, где они с женой выращивали фрукты, ягоды. Но в 2014 году – снова рецидив. “У меня были такие боли в костях, что я не мог ходить. Мне хотели делать операцию, “долбить” кости, чтобы понять, откуда лимфома берет начало… Но потом фиброгастродуоденоскопия (исследование желудка и двенадцатиперстной кишки) показала две язвы. А в них – лимфомные клетки”, – рассказывает  Владимир Владимирович.

Фото: Александра Губина

Снова было лечение – пересадка своего же костного мозга – и новая ремиссия в течение двух лет. В конце 2016 года у Владимира Владимировича начались кровотечения из носа, воспаление легких, поднялась температура,  снизился гемоглобин. Коллеги-врачи поставили диагноз “острый миелоидный лейкоз”. Из-за поражения костного мозга аутотрансплантацию Владимиру Владимировичу больше делать было нельзя. Чтобы уничтожить лейкозные клетки, нужно пересадить донорский костный мозг.

Операция в апреле этого года результатов, к сожалению, не принесла. Трансплантат от донора-не родственника не прижился. Сейчас единственная возможность добиться новой длительной ремиссии – пересадка костного мозга от донора-родственника.

Фото: Александра Губина

“Когда папа спросил, буду ли я донором, я ни секунды не сомневался. Уверен, я смогу ему помочь. Я его последняя надежда. У меня самый лучший папа. А еще он лучший дед. У него трое внуков (моя дочка и дети сестры). Моей Маше 3 года. Она очень любит деда, всегда спрашивает, когда он приедет. Отправляет ему голосовые сообщения: “Дед, не болей!”, рассказывает, как прошел день. Иногда они общаются по видеозвонкам. Папа очень внимательно с Машей беседует, отворачивая камеру от катетеров. Когда он сильно кашляет, Маша удивленно кричит: “Дед! Ты что сделал?!”. Он смущенно отвечает, что просто прокашлялся, просит извинить”, – говорит Никита.

Фото: Александра Губина

Пересадка костного мозга Владимиру Владимировичу нужна с обработкой стволовых клеток – деплецией Т-лимфоцитов. Таких операций в центре гематологии было сделано уже 14. Из них 13 были успешными. В одном случае возникло осложнение, но оно не было связано с реакцией отторжения.

“Сын у меня “гаплоидентичный”: у него половина моих клеток, половина женских. Чтобы у меня не было отторжения его костного мозга, он прижился, не причинил мне вреда и не было реакции “трансплантат против хозяина”, нужно женские клетки убрать, сделать деплецию. Удаление Т-клеток хотят произвести с помощью специальной системы. Но на это нужны очень большие деньги”, – говорит Владимир Владимирович.

Фото: Александра Губина

На закупку системы для деплеции альфа-бета Т-лимфоцитов, которая необходима во время операции по пересадке костного мозга от донора-родственника, необходимо более полумиллиона рублей. У семьи таких денег нет. Последние несколько месяцев Владимир Владимирович не работает. Жена на пенсии. Сын и дочь уже брали кредиты на лечение папы. Владимиру Владимировичу сейчас очень нужна наша помощь! В периоды ремиссии он продолжал лечить больных и очень хочет снова работать, учиться, спасать... А еще ему хочется увидеть, как растут внуки и “немножко поработать в саду”. Давайте ему поможем!

https://www.youtube.com/watch?v=jb62etHf4aw&feature=youtu.be

Фонд «Правмир» помогает онкобольным взрослым и детям получить необходимое лечение. Помочь можете и вы, перечислив любую сумму или подписавшись на ежемесячное регулярное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.