Рихтер Максим. «Это не мой Максимка! Это какой-то другой ребенок…»

«Андрей, отвези Максимку к бабушке, пусть с ней побудет, пока ты к терапевту сходишь. На обратном пути заберешь. А я пока приберусь дома», – предложила Елена мужу. И тот сразу согласился.

Проводив взглядом отъезжающую от дома машину, она с облегчением вздохнула: «Часа полтора-два у меня точно есть…» Но спустя 10 минут зазвонил мобильный. «Лена, срочно приезжай на Пятницкое шоссе. Мы в аварию попали…»

Елена слышала волнение и страх в голосе мужа. Поняла, что отвезти Максима к бабушке он точно еще не успел. Но почему-то была уверена: «Ничего страшного не произошло. Наверное, просто машину помяли». 

Место ДПТ напомнило ей кадры из драматического фильма: на участке дороги собралось несколько машин – ДПС, скорые и больше десятка людей. Заметив мужа, Елена подбежала к нему. Он стоял под моросящим апрельским дождем, опустив голову вниз.

– Я сам не знаю, как все получилось. Дорога скользкая… На повороте занесло… Выехал на встречку и тут – удар.

Елена почувствовала, что муж крепко обнял ее.  – Где Максим?! – и, не дождавшись ответа, Елена заплакала навзрыд. Все происходящее казалось ей чем-то нереальным, дурным сном. Полицейский взял ее под руку со словами «вы мама?», повел ее к машине скорой и посадил рядом с водителем. Она слышала обрывки разговоров врачей про то, что нужен вертолет, что ребенка не могут привести в чувство.

До ДТП

«Неужели это они про сына?!» – думала она. Сознание как будто отторгало действительность и придумывало отговорки: «Максим за 3 года даже не болел никогда. Все время дома был. В садик не устроиться: очередь…»

Когда они подъехали к больнице Зеленограда, она увидела, что из скорой на носилках выносят ребенка в грязной, рваной куртке с одним ботинком на ноге. Она боялась заглянуть ему в лицо, ее всю трясло: «Максим!»

Пока сына обследовали, Елена в оцепенении сидела в коридоре. А уже спустя несколько часов на такси мчалась в Москву, в клинику Рошаля, куда на вертолете увезли Максима. Она знала, что его состояние очень тяжелое: черепно-мозговая травма, травмы живота и грудной клетки, перелом таза и бедренной кости, ушибы внутренних органов. 

Увидеть Максима в тот день ей больше не удалось, его забрали на операцию. Врачи приняли решение срочно делать трепанацию черепа, чтобы убрать сдавливающие мозг гематомы.

В реанимацию Елену пустили, когда Максиму оказали первую помощь. Несколько секунд она стояла на пороге, как вкопанная, и смотрела на 4 койки, на которых лежали «забинтованные с ног до головы дети, все в трубочках, на ИВЛ». Ноги не слушались. Пришлось сделать усилие, чтобы подойти к кровати, на которой, как ей сказали, лежал ее сын.

Елене вдруг показалось, что это не ее ребенок. Она вспомнила, как 3 месяца назад они семьей отмечали Новый год. Как подговорила мужа купить, а потом надеть в сарае за домом костюм Деда Мороза. Как Максимка испугался незнакомца с бородой в красном костюме и спрятался в комнате. Как муж от волнения забылся и сказал: «Ну, сынок, расскажи стишок!» А Максимка, прижавшись к ней, тихо прошептал: «Мама, а в Дед Морозе – папа!» Еще вспомнила, как за месяц до аварии отмечали день рождения Максима – с тортиком со свечами и салютом во дворе дома. Были гости, много подарков и радости.

Подошедший нейрохирург вывел Елену из мира воспоминаний: «Операция прошла хорошо. Мы сделали все возможное. Теперь нужно ждать…»

В течение месяца Елена с мужем проводили у постели Максима по полчаса каждый, разговаривали с ним. Но слышал ли их сын, не знали. Мальчик был в коме – сначала медикаментозной, потом – своей и долго не мог из нее выйти.

– Серьезное повреждение центральной нервной системы. Максим, скорее всего, останется таким… лежачим. В лучшем случае сможет себя обслуживать, – сказал нейрохирург, когда Максим вышел в вегетативное состояние.  – А как же батут? – вырвалось у Елены. – Его батут дома ждет!  – Какой батут?.. Вы о чем? – врач устало покосился на Елену.  – Но чудеса же случаются… – возразила она, но ее слова повисли в воздухе.

Елена надеялась, что после того, как сыну закроют дефект черепа аутокостью, его состояние улучшится. Врачи обещали… А ребенок вдруг «стал другим: начал головой трясти влево-вправо и постоянно плакать».

На реабилитации

«Некомфортно ему, наверное», – вздыхала Елена. Но обследования ничего не показывали. После курса начальной реабилитации там же, в Рошаля, Максима выписали домой в состоянии малого сознания с гастростомой, трахеостомой и целым списком рекомендаций, как ухаживать и заниматься дома.

Несмотря на все старания, никаких улучшений долго не происходило. Максим по-прежнему был, как неваляшка. Не мог держать голову, сидеть. При том, что отдельные команды, например, поднять руку, пытался выполнить. Пришлось снова везти малыша в больницу. Оказалось, у него прогрессировала гидроцефалия. В голове скапливался ликвор и давил на мозг. Нужно было устанавливать шунт.

После очередной операции Максиму стало лучше. Он научился держать голову и не заваливался, когда его сажали на кровати. Елену это очень радовало. Но вскоре у ребенка начались странные приступы. Он откидывал голову на бок, у него «прыгали» глаза, и дрожали руки-ноги. Эпилептолог вынес свой вердикт и выписал препараты от эпилепсии. Когда судороги на фоне терапии прекратились, разрешил начать реабилитацию.

Елена с мужем собрали деньги на курс в центре «Галилео», где в том числе делают Войта-терапию. И вскоре заметили, что у Максима окрепли мышцы рук и ног, он стал сам садиться из положения лежа, переворачиваться с боку на спину, стоять по 3 часа в день в вертикализаторе, хватать ложку и игрушки левой рукой. Мышцы правой были зажаты, и он не мог даже сжать пальчики в кулачок. Еще малыш научился без задержек повторять за папой любые звуки, выполнять команды. Поможем Максиму восстановиться!

Фонд «Правмир» помогает взрослым и детям, нуждающимся в восстановлении нарушенных или утраченных функций после операций, травм, ДТП, несчастных случаев, инсультов и других заболеваний, пройти реабилитацию. Вы можете помочь не только разово, но и подписавшись на регулярное ежемесячное пожертвование в 100, 300, 500 и более рублей.